30-31 марта в Москве, в Гостином дворе пройдет внеочередной чрезвычайный съезд кинематографистов России. Определиться там должна не столько властная вертикаль Союза, сколько вся его грядущая судьба. За неделю до съезда действующий председатель СК Никита Михалков дал пресс-конференцию в Медиа-центре "Известий". А после нее задержался в нашей редакции, чтобы за чашкой чая подробно побеседовать с женским трио - заместителем главного редактора Еленой Ямпольской, редактором отдела культуры Ларисой Юсиповой и кинообозревателем Витой Рамм.
"Марлен Хуциев однажды прозреет"
Елена Ямпольская: Мне бы, конечно, хотелось обсудить с Никитой Сергеевичем более интересные темы. Про "Утомленных солнцем-2", например, поговорить. Как человек, которому довелось видеть уже смонтированный материал, могу сказать, что кино обещает быть грандиозным... Но, увы, тема нашей беседы гораздо более прозаична.
Вита Рамм: Да. Я вот сразу хотела спросить нашего гостя: чем вызваны очень резкие высказывания Марлена Мартыновича Хуциева в ваш адрес, которые за последние дни звучат все чаще?
ответ: С моей стороны - ничем. Я на протяжении всей этой истории ни разу ни словом, ни делом его не оскорбил. Его просто обманывают. Это положение Брежнева в известном анекдоте: посадили в поезд, задернули шторки, раскачивают вагон, а он думает, что действительно едет... Чух-чух, чух-чух... Чай дают, подстаканники серебряные... В представлении генсека это путешествие по Байкало-Амурской магистрали. Марлен Мартынович тоже существует в виртуальном мире, который специально для него нарисовали. И не может из него вырваться - потому что все время окружен только этими людьми. К нему информация из реального мира не доходит или доходит с огромными искажениями.
С трибуны декабрьского съезда/несъезда я сказал Марлену Мартыновичу: "Я вас поздравляю, если все правильно. Флаг вам в руки. Дай вам Бог здоровья! Но если это неправильно, то вы все, кто здесь сидит, - жесточайшие люди. Вы кидаете уважаемого человека в пропасть". Эти слова записаны. Пусть их вспомнят, если не дай Бог что-нибудь случится. Или когда Марлен прозреет, а он однажды наверняка прозреет... У Чехова есть гениальный рассказ "Беда". Это учебник жизни. Про провинциального финансиста, который по наущению, в приятной компании, за выпиванием что-то подписывал... А потом его почему стали куда-то таскать, допрашивать, он ничего не понимает. "Я ничего не сделал плохого, мы просто сидели..." - "А вы подписывали?" - "Да, подписывал". И когда, уже после приговора он вдруг увидел постаревшее лицо жены и прыщавого сына-гимназиста в пиджачке, из которого торчали длинные руки, он понял, что случилась беда ... Это так точно по-человечески!
У Марлена Мартыновича, конечно, ситуация иная, но ведь он был потрясен решением суда признать декабрьский съезд незаконным. Потому что его "друзья" ему объяснили, что такого никогда не будет.
В.Р.: Ходят слухи, что вы воспользовались административным ресурсом, чтобы надавить на суд. Скажите честно, вы звонили председателю Мосгорсуда?
о: Я даже не знаю, как его зовут.
В.Р.: Ее.
о: Ну вот. Я даже не знаю, мужчина там председатель или женщина.
Я ведь не блефовал, когда говорил, что декабрьский съезд незаконен. Мы заранее показали документы - протоколы выборных собраний - консультантам из Минюста, и они сразу сказали, что в таком виде принять их невозможно. Решения такого собрания юридической силы иметь не будут. А теперь Марлен Мартынович жалуется: "Я разочаровался в человечестве!" То есть, если суд примет незаконное решение, но в вашу пользу, ты не разочаровался в человечестве. А если решение правильное, но не в вашу пользу, человечество виновато...
Е.Я.: Какие у вас с Хуциевым были отношения прежде?
о: Хорошие. Нормальные.
Лариса Юсипова: Вы не скрывали своего желания видеть на посту председателя СК Михаила Пореченкова. Оппозицию эта кандидатура не устроила. Были ли попытки с той стороны заранее вступить в переговоры и предложить компромиссную фигуру?
о: Не было. Я предлагал Пореченкова, потому что считал - и считаю, что это талантливый, молодой, активный, медийный человек. Он вас не устраивает? Не выбирайте его. Но вопрос-то был не в Пореченкове. Идея заключалась в наскоке. Блицкриг. Всем известно, как созывали народ на голосование - по телефону. Не позвонили ни мне, ни Соловьеву, ни Наумову. Вообще, тех, кто не принадлежит к определенной когорте, туда не звали. Только своих. Отсюда и возникло ощущение единства: вот мы сошлись, мы победили, нас большинство. А это десятая часть Союза. Да что там - меньше десятой части. И даже среди них в итоге нашлись здравомыслящие люди, которые были против проведения такого съезда на таких основаниях.
Собрались те, кто нужен, захлопали, затопали тех, кто не нужен, признали работу неудовлетворительной, не выслушав отчетного доклада, и проголосовали за Марлена Хуциева. Который единственный согласился баллотироваться. При том, что сказал публично: если Никиты не будет - придется мне, а если бы баллотировался Никита, я бы голосовал за него.
"Никита пришел и все отменил, Никита пришел и все назначил?"
В.Р.: Один из главных упреков в ваш адрес: СК, имея столь харизматичного лидера, потерял влияние на госструктуры. Спрашивают, например, почему лично вы не боролись против введения тендеров...
о: С первого дня моего пребывания на посту председателя Союз тратит огромные силы на сдерживание внутренней деструктивности. В стране осталось всего два творческих союза - СТД и наш, которые могут собрать съезд в пять тысяч человек. Это не разрозненные, не раздробленные организации. Мы не разбежались, как на коммунальной кухне, каждый - к своей плитке, мы пока кашеварим вместе, и это одно уже стоит многого другого, что, наверное, следовало сделать. Что касается тендеров, как же это СК не боролся? И боролись, и писали, и говорили, и ходили. Я сам выступал в Думе. Другое дело - плетью обуха не перешибешь. А вы как хотели: Никита пришел и все отменил, Никита пришел и все назначил? Что за бред?! Надо забыть об иждивенчестве советском: "Пусть он нам сделает!" А вы-то сами сделали хоть что-нибудь? Может, вы организовывались, а я не возглавил движение, послал вас куда подальше? Кстати, то, что сейчас тендеры отменяют, - это во многом как раз и есть результат нашей борьбы.
Михалков не сделал это, Михалков не сделал то... А давайте посчитаем, сколько сделал Михалков. Мне же не дали создать пенсионный фонд на основе тех денег, которые мы выручили за акции Киноцентра...
В.Р.: Говорят, дешево акции продали.
о: Вита, у нас было 32 процента от 23 тысяч квадратных метров. Но что составляло эти проценты? Коридоры, лестницы и лестничные площадки. Это не стоит практически ни-че-го. Так вот они свои 68 процентов продали за 2 миллиона 300 тысяч долларов. А мы свои лестницы и коридоры - за 6 миллионов. Дешево, называется...
На все, что я читаю о себе, о состоянии дел в СК, нельзя реагировать эмоционально. Иначе бейсбольную биту придется не выпускать из рук... Я бы с ума сошел, если бы стал всерьез оправдываться. Ведь этим людям абсолютно не нужна правда. Они знают, что я ничего не крал, и как раз поэтому пытаются сорвать съезд, где мы подробно, демонстрируя документы, ответим на вопросы - что с Киноцентром, что с Музеем кино, с недвижимостью Союза.
А что могут мне предъявить с той стороны? Что они сделали? Сопротивлялись тому, чтобы построить новый Дом кино. Ну и что? Этот вот-вот развалится. Сопротивлялись созданию пенсионного фонда. Ну и не надо. Я буду сам этих людей содержать столько, сколько смогу. Это Божье дело. Я благодарен Богу за то, что Он дал мне такую возможность - продлить людям жизнь.
А Московский кинофестиваль, который лежал на боку и проводился раз в два года, - что стоило его поднять, сохранить в классе "А"?! Леонид Верещагин расскажет об этом на съезде.
В.Р.: Почему вы дождались именно грядущего съезда - ведь обвинения в ваш адрес звучат уже лет пять?
о: Потому что я тешил себя надеждой, что благодарность все-таки существует. Должна существовать. Люди поймут, какую работу мы проделали. Сколько сотен человеко-часов проведено в судах... Мы исключительно своей настырностью пробили, сделали, получили шесть миллионов. Теперь их бездарно, частями тратят на ремонт Дома кино, который давно следовало сломать и построить новый.
Л.Ю.: Почему вам все-таки не удалось провести эту идею? Здание действительно невыносимое.
о: Ну я же не прораб! Самое дикое - пытаться осчастливить людей насильно. Когда я об этом говорил, цена вопроса была пять миллионов долларов. Строительство велось бы исключительно на деньги инвесторов. У нас были бы кинозалы, видеозалы, конференц-залы, рестораны, подземный паркинг. И плюс к тому - еще тысяча метров, которые можно было бы сдавать и с этого жить Союзу. Да, конечно, пришлось бы на три года съехать в какое-то другое место. Но что делать - перекантовались бы. Почему те же двадцать крикунов так яростно эту идею забили? Потому что на строительстве можно нажиться. Пусть Михалков уйдет, мы позовем свою компанию и сами построим. В итоге грянул кризис, и ничего они не построят. А я в этот Дом кино не могу заходить. От него действительно трупом несет...
Опять-таки - была возможность улучшить условия в Доме ветеранов кино в Матвеевском. Перестроить этот дом, сделать его более современным и комфортабельным, с большим количеством номеров, с улучшенным медицинским обслуживанием. Но - снова оголтелое сопротивление. Я подчинился. Я не принял ни одного решения вопреки мнению большинства.
Л.Ю.: Получается, многие сложности и неудачи в хозяйственной деятельности Союза связаны с тем, что ваши инициативы блокировались во время пленумов и съездов СК?
о: Да, это так. Любое предложение воспринималось с недоверием. Говорили, будто Михалков хочет ограбить СК.
Л.Ю.: А почему вы не ушли, когда поняли, что растет сопротивление проектам, которые вам кажутся разумными, и вы не можете эти проекты осуществить?
о: Потому что я в детстве читал рассказ Леонида Пантелеева "Честное слово". Я не могу бросить Союз на растерзание мародерам. Я хочу уйти, но уйти по-мужски. Это означает, что я выскажусь до конца. Предоставлю съезду всю информацию и возможность принять свободное, законное решение. А сбежать, как истеричная девочка, извините, не могу.
Мне неинтересно рассказывать про мерзости - меня вынуждают это делать. Я расскажу все как есть, покажу документы, но удовольствия мне это не доставит. Наверняка масса людей, находись они на моем месте, только этим бы и жили. Но у меня есть гораздо более увлекательные дела - снимать кино, читать лекции, свою академию создать, наконец...
Е.Я.: Книгу писать...
о: Книгу писать.
"Я за должностями не гонюсь"
Е.Я.: Меня крайне настораживают разговоры, будто раздел СК - приемлемый выход из создавшегося положения. В пример приводятся два Художественных театра - "мужской" и "женский". Однако теперь понятно, что раздел МХАТа был драмой, если не трагедией. С него, как и с Пятого съезда кинематографистов СССР, начинался распад страны.
о: Согласен. Из одного Союза сделать два невозможно. Во всяком случае, я не буду в этом участвовать.
Л.Ю.: Возникает вопрос: а может ли сегодня СК существовать как творческое объединение единомышленников, воодушевленных чем-то?
о: Дело в том, что очень трудно переломить стереотип. Идет смена отношений общественных организаций с внешним миром. Союз ведь существовал как идеологическая отдушина. Через него выпускали пар - обсуждали, писали письма, защищали кого-то... Показывали кино, которое не выходило в прокат. Сегодня другое время, и не понимать этого - глупо и недальновидно. СК должен трансформироваться
Е.Я.: Прошел интересный слух: Совет по развитию кинематографии при правительстве не начинает работать, потому что ждут, когда после фамилии "Михалков" можно будет с твердой уверенностью поставить должность "председатель Союза кинематографистов России".
о: Понимаешь, какая мне разница, что сочиняют по этому поводу? Как я за должностями не гоняюсь - у меня на визитке написано "Никита Михалков", и мне этого вполне достаточно, - так и в правительстве никто не ждет избрания того или иного председателя. Но ждут - вполне логично - разрешения конфликта в СК. Потому что, если человек схватил грипп и у него температура сорок, ему не будут делать операцию, скажем, по удалению катаракты. Пусть сначала выздоровеет... Скажу откровенно: если меня в этот Совет пригласят, я буду внимательно изучать его состав - насколько я смогу быть полезен, если туда войдут люди, на мой взгляд, деструктивные. Или наоборот: мне необходимо там быть, чтобы стабилизировать ситуацию.
Л.Ю.: Состав пока не сформирован?
о: Он сформирован, но не утвержден.
Л.Ю.: Ясно, что без помощи государства наше кино в ближайшие годы не выживет. Но вот о принципах этой помощи, насколько я понимаю, пока не договорились. Старая схема, когда бюджетные деньги расползались мелким, но бескрайним потоком, и финансировались фильмы, которых потом никто не видел, мало кого устраивает. Новой схемы пока не выработано. Хотелось бы услышать вашу точку зрения.
о: Я считаю, что выход - в создании госкорпораций. Партнерство частного бизнеса и государства. Пятьдесят процентов вкладывает государство и столько же - инвесторы. Этот институт должен закольцевать процесс от начала до конца: сценарий, производство, прокат картины. Идея, многих возмутившая, что вот существуют шесть-семь крупных студий и деньги надо раздавать им, она в действительности имеет смысл и может приносить реальную пользу. Да, кризис - это всегда определенное очищение, и о многих студиях-однодневках жалеть не стоит, они только распыляют кинопроцесс, более того - дискредитируют его, однако надо спасти людей работоспособных. И вот есть такие ноевы ковчеги. Кого-то несет мимо селем, ты кричишь ему: цепляйся, вместе переждем. Денег на съемки не гарантирую, но разрабатывай пока идею, пиши сценарий, а там посмотрим.
Л.Ю.: Более подробно о системе госкорпораций вы можете рассказать?
о: Видите ли, я не занимаюсь генерированием производственных идей и не лоббирую какую-либо из них - у меня другая компетенция. Я могу лоббировать, скажем, создание римейков исторических картин - об этом мы говорили с Владимиром Путиным. "Адмирал Нахимов", "Кутузов", "Корабли штурмуют бастионы"... Современные зрители их практически не знают, но кто видит - случайно, по телевизору, в воскресенье днем, - тот столбенеет перед экраном от того, насколько замечательно это сделано. Возрождение того, что называется "большой стиль", должно начинаться отсюда. Пожалуйста, уберите лишнюю идеологию, если она там есть. А ее и нет - в фильмах, которые я перечислил. Там был живой исторический патриотизм, что в нем плохого? С новыми актерами и при современных технологиях это мог бы быть грандиозный проект. И я точно знаю, что мы его осилим.
Что касается глобальной стратегии построения киноиндустрии, тут я не беру на себя ответственность делать громкие заявления. Не хочу шифровать пустоту. Это, кстати, свойственно сегодня нашему киносообществу: я крикнул, а дальше - как хотите. Они несут такую ахинею! "Вот что я вам скажу: надо всем встать в четверг рано утром и хором крикнуть "мама!" - "Хорошая идея!" - "Да ты с ума сошел!!" "Кто, я?!" И понеслось.
"Ненависть - дурной объединитель"
В.Р.: Евгений Стеблов заявил, что есть хорошая кандидатура на пост председателя СК - Владимир Хотиненко. Будете его лоббировать?
о: Я вообще никого лоббировать не буду. Сейчас моя задача заключается в том, чтобы меня услышали. А дальше - как будет, так и будет. Но я убежден: те, кто потратил пять миллионов казенных денег и опозорил Союз - ложью своей, безграмотностью, инфантильностью, как минимум пять лет не имеют права руководить Союзом.
В.Р.: Охота на ведьм?
о: Пусть как угодно это называют. Да, я охочусь на ведьм. Я крещен в честь Никиты-Бесогона - вижу бесов, могу назвать их по именам и гоняю по мере возможности. С другой стороны, если съезд скажет: нет, имеют они право руководить Союзом - ради бога. Проголосовали, избрали, я кладу свой членский билет и ухожу. Будьте любезны, без меня. Не потому, что меня обидели, а потому, что они недееспособны. И то, как они ведут сейчас свою кампанию, - подтверждение недееспособности. Что происходит на их собрании в Доме кино? Предлагают прийти на съезд с гранатой... Ограничить доступ прессы...
Е.Я.: Вопреки Закону о СМИ. Все-таки нашему человеку по закону и впрямь жить скучно... У меня вопрос такой, довольно наивный. Вот к юбилею Кулиджанова показали ретроспективу его фильмов. Всё, конечно, видано-перевидано, но чтобы подряд, каждый день... Смотришь и думаешь: те, кто участвовал в Пятом съезде СК СССР и Кулиджанова "свергал", должны сейчас обливаться запоздалыми слезами раскаяния. Как могли приличные люди - Хуциев, Абдрашитов - допустить повторение старого сценария? События 1986-го хоть на перестроечную эйфорию можно списать...
о: Хуциева, повторюсь, обманывают. И как только он перестанет быть нужен, про него забудут, в каком бы положении он ни оказался. Абдрашитов умный человек, снял несколько талантливых фильмов. Когда в ночь после так называемой победы побежали срывать табличку с дверей моего кабинета в Союзе, именно Абдрашитов сказал: "Если вы это сделаете, я уйду из Союза". Но у него ко мне личная неприязнь. Мне передали, будто бы он уверен, что я не пустил его картину "Время танцора" на "Оскара". Японский городовой! Почему?! Зачем мне это делать?! Но глупо же пытаться объяснять ему, что такого не было.
Е.Я.: Как можно в столь серьезных вопросах руководствоваться личной неприязнью?
о: Надо помнить, что за спинами известных людей – те, для кого это последний бой. Последний шанс "прокачать" такой сценарий - проходит или нет? Сценарий, построенный на лжи. Проплаченный. Пресса проплачена. Газета, которую бесплатно раздают в метро, сообщает: "Михалков суд проиграл, решения Седьмого съезда легитимны"... Не боятся выпустить какой-то информационный бюллетень, без выходных данных, без лицензии, общим тиражом свыше семи тысяч экземпляров - а это, между прочим, подсудное дело. До трех лет тюрьмы.
Е.Я.: На пресс-конференции вы сказали: "Если я докажу, что мы абсолютно чисты перед Союзом, разве эти люди начнут меня любить?" Что за странная планида у Михалкова, почему отношение к нему всегда крайнее - либо любовь, либо ненависть?
о: Это ответная реакция на Михалкова, для которого тоже важно - любить. Я и кино снимаю про тех, кого люблю. Из чего - от противного - становится ясно, кого я должен не любить. В данном случае нелюбовь ко мне естественна, потому что взаимна. Только не надо врать, что я украл, разбазарил, - вы не за это меня не любите. Вы по определению меня не любите. Вас объединяет ненависть. Но это дурной объединитель. Вы что-то разрушите общей ненавистью, а потом выяснится, что один, по словам Островского, любит арбуз, а другой - свиной хрящик...
Не дай Бог, чтобы они начали меня любить! Это очень серьезный знак того, что я себе изменил, стал другим, и от меня отвернутся миллионы людей, которым я близок именно такой, а не другой. Мне нечего стыдиться и меняться незачем. Я не отказываюсь ни от одного своего фильма. Мне Бог помог не снять ничего в угоду советской власти. Как моему отцу помог Бог не подписать ни одного доноса. Что бы с ним сделали, если бы хоть что-нибудь нашли?! Он был обаятельный, веселый, абсолютно гениальный детский поэт. Стал функционером - работал, верил. Он написал в книге для гостей, в доме Сталина в Гори, уже в новые времена: "Я ему верил, он мне доверял. Сергей Михалков". Что тут добавишь?
Е.Я.: Как Сергей Владимирович себя чувствует?
о: Ничего, слава Богу. Звонит мне: "Ну, как ты там? Во-воюешь?"
Е.Я.: Съезд приходится на время Великого поста, то есть ситуация трудная вдвойне. Как вы справляетесь?
о: Мне однажды сказал священник: "Чем больше клевещут, тем чище душа". Я понимаю, как формируется общественное мнение. Но ведь Бог есть и правда есть. Это главное.
В.Р.: С какими словами вы бы хотели обратиться к кинематографистам перед съездом?
о: Чтобы Союз не пропал, надо прийти на съезд. Каждый может сделать личный выбор и принять свое решение. 30 марта, Гостиный двор. Улица Ильинка, дом 4. Регистрация начинается в девять утра. Приходите.
