|
Хватит быть молодым.
Ровно четверть века назад латвийский документалист Юрис Подниекс закончил полуторачасовой фильм «Легко ли быть молодым?». Год спустя картина стала всесоюзной сенсацией, прорвалась на большие экраны и сделала Подниекса, к его немалому изумлению, мировой знаменитостью. На сеансы было не пробиться. Такого триумфа документальное кино в СССР не знало со времен роммовского «Обыкновенного фашизма».
Грех сказать, фильм Подниекса мне тогда не понравился ― он казался, во-первых, скучным, а во-вторых, растерянным. Несколько героев, объединенных только возрастом, ― афганец, рокер, панк свидетельствовали всем своим видом, а также монологами, что в датском королевстве неладно, но видеть в них жертв ― обманутых, потерянных, отравленных советчиной ― было затруднительно. Видно было, что почти весь тогдашний протест ― исключая диссидентский, но как раз эту сферу Подниекс не трогал, ― диктовался не свободолюбием, а желанием слушать другую музыку, пить другое спиртное и выдавать обычный распад за моральное возрождение. Мне и теперь кажется, что Подниекс ― человек глубоко советский, автор удостоенного всевозможных наград фильма «Созвездие стрелков», ― принял болотный гнилушечный свет за некую зарю новой жизни. За традиционной амбивалентностью, сдержанностью прибалтийского кино пряталось отсутствие авторской позиции, да и мудрено ее было тогда иметь ― люди старше и опытнее Подниекса ничего не понимали в происходящем и тоже искренне считали фанатов, рокеров и прочих неформалов обманутым вольнолюбивым поколением, несущим нам всем типа ослепительные перспективы.
Правда, чего не отнять ― так это таланта. Фильм этот отлично передает тогдашнее состояние: жажду быстрых перемен, усталость от старческого идиотизма власти, страх перед будущим. А еще Подниекс впервые поставил вопрос шире, нежели большинство тогдашних публицистов: он предположил, что быть молодым вообще ― трудно. Страсти, риски, вызовы ― все огромное. Помощи ждать неоткуда. Государственной заботой эти проблемы не решаются. И единственная компенсация ― относительное здоровье да чувство, что жизнь впереди. Хотя некоторых это вовсе не радует. Подниекс первым рассмотрел молодость как драму, а не как бонус. И за это ему отдельное спасибо.
Только что мы в «Картине маслом» ― ток-шоу, выходящем на «Пятом канале», ― решили обсудить, почему, собственно, все ослепительные перспективы восьмидесятых обернулись таким пуфом. Антра Цилинска ― соавтор и соратница Подниекса ― показала фрагменты «Легко ли быть молодым?» 2 и 3: сиквелов, в которых ― как у Шадхана в «Контрольной для взрослых» ― отслеживались судьбы героев. Ничего особенно интересного с ними не произошло. Более того, 25 лет назад смотреть на них было куда интересней. Да и у страны, казалось, наличествовало будущее. У Антры своя точка зрения ― очень прибалтийская: ей кажется, что эти ребята прошли оптимальный путь, что каждый из них теперь занимается только личной жизнью, оберегает свою независимость и это лучший путь для свободного человека. Мне же кажется, что мещанство ― далеко не лучший вариант, а потому следует говорить не о нашедшем себя, а о безнадежно потерянном поколении, хотя ведь не потерянных не бывает. «Покажите мне человека, который бы к концу собственной жизни был ею доволен», ― сказал Давид Ройтберг, режиссер, снимающий сегодня ремейк «Легко ли быть молодым?» на материале современной России: про скинхеда, лимоновца и нашиста.
Главный спор, как и предполагалось, развернулся вокруг того, что это все-таки было у нас во второй половине восьмидесятых: революция или развал, взлет или деградация. Моя точка зрения неожиданно совпала с взглядами Леонида Полякова (завкафедрой политологии Высшей школы экономики): хорош или плох был Советский Союз, но то, что пришло ему на смену, было хуже, чем он. Его сожрала энтропия, силы хаоса и тоска по мировому стандарту потребления (а вовсе не по мировой культуре, как тогда казалось). Те, кто бушевал на стадионах во время футбольных матчей или рок-концертов, те, кто хором орал: «Мы ждем перемен», ― были не первым поколением свободы, а последними больными детьми совка. Артемий Троицкий, главный российский музыкальный критик и друг Подниекса, с которым они вместе делали в Риге музыкальную программу еще в лохматом 1983 году, ― думает, естественно, иначе, но он вообще оптимист. Ему кажется, что и в сегодняшней России вызревает что-то настоящее, и что в Интернете появилась серьезная музыка, и что зарождаются серьезные общественные движения… На что Виталий Манский, сидевший с ним рядом, скептически возразил: все это сетевое сопротивление иллюзорно, надолго его не хватит, и если пообещать нормальные деньги и карьеру ― в стране будет не один, а десять Селигеров.
Откровением для меня была точка зрения Александра Расторгуева («Жар нежных»), которого и у нас, и за рубежом называют крупнейшим документалистом современности (наряду с Манским, Лозницей и Косаковским). Он тоже думает, что фильм Подниекса по природе и смыслу ― советский, и не может забыть, как его десятый класс принудительно водили смотреть и обсуждать эту картину. Подниекс мечтал о социализме с человеческим лицом, искренне желал, чтобы поколение панков и фанатов в него вписалось. Он думал, что если перестать врать ― все наладится само собой. Но нынешние беды, уверен Расторгуев, не оттого, что рухнул СССР, а оттого, что он как раз не рухнул и конца ему не предвидится.
Если подвести предварительный итог и этому разговору, и двадцати пяти годам, прошедшим после фильма рано погибшего Подниекса, ― ситуация выглядит однозначно хуже, чем во времена съемок «Легко ли быть молодым?». Все, ради чего стоило терпеть СССР, погибло первым. Все, за что его стоило ненавидеть, возвелось в квадрат. Причины российского кризиса оказались глубже советской лжи и коммунистической пропаганды. А сегодняшнему молодому человеку в разы трудней, чем тогдашнему: проблемы молодежи 1986 года выглядят сущими цветочками на фоне ситуации, в которую ввергнуты сегодняшние двадцатилетние. Афган им, правда, не грозит. Грозят «Наши», а это хоть и не так травматично, но ничуть не менее опасно.
Надежда только на одно. Тогдашний бунт был в самом деле бунтом усталости, протестом людей, которым надоело строить неизвестно что. Сегодняшние молодые бунтари ― кроме, разумеется, откровенных погромщиков, которых хватало во всякие времена, ― бунтуют как раз против бессмыслицы и распада. Им хочется делать значимое дело, о чем говорила на программе недавняя выпускница ВШЭ Валя Грищенко. Им нужны уже не простые радости потребления, а смыслы. И потому, хоть их и куда меньше, чем рок-фанатов в восьмидесятые, из нынешних неформалов (тогдашнее слово, вернувшееся в обиход) может что-нибудь получиться. Быть молодыми им куда трудней, чем двадцать пять лет назад.
Об этом и будет фильм Ройтберга. Если он его доснимет (на свои деньги) ― и если нам его покажут.
04.08.2010
|
