|
Лариса Алексеенко
фото Борис КРЕМЕР
Парадокс ситуации, сложившейся сегодня в документальном кино, в том, что при большом количестве талантливых людей и их достижений отрасль не работает, инфраструктура не сформирована, взаимоотношения на рынке — на уровне натурального хозяйства. Успеха Юриса Подниекса с его «Легко ли быть молодым?» никому повторить так и не удалось. Фильм, вышедший на экраны на заре перестройки, был отпечатан в 1630 копиях, и его увидела вся страна.
Из окна своей квартиры в Санкт-Петербурге Виктор Косаковский увидел, как рабочие закапывают яму. Яму закапывали и раскапывали шесть раз. В итоге к трёхсотлетию Санкт-Петербурга вышел фильм «Тише!». Он получил несколько призов, в том числе Гран-при, и — небывалый случай для современного документального кино — был показан на широком экране в петербургском кинотеатре «Аврора». Этого не случалось с отечественным неигровым кино со времён начала перестройки. Не случалось и культурного шока членов жюри как документальных, так и фестивалей игрового кино, которые не могли поверить, что в фильме нет ни одного постановочного момента.
Алексей Погребной снял «Лёшкин луг» и получил Госпремию. Признаётся, что ждал внимания к своей персоне, предложений. Но никакой бурной реакции не последовало. Фильм показали на канале «Россия», и — тишина. Сейчас на Государственную премию выдвинут ещё один его фильм — «Извините, что живу». Многие работы Погребного получали награды, но зритель их так и не увидел.
Виталий Манский снял «Частные хроники. Монолог», «Благодать» и ещё много чего. Но стране стал известен благодаря работе с группой ТАТУ» Манский — режиссёр шоу «ТАТУ в Поднебесной») и фильмам про российских президентов: не для каждого режиссёра Михаил Горбачёв будет подниматься на Бранденбургские ворота. Отражая нападки представителей «чистого искусства», Манский говорит: «Много художников, мастеров мало. Все у нас Феллини и Антониони. Но немногие могут рассказать историю так, чтобы удержать зрителя у экрана». Манского зритель смотрит.
Сегодня неигровое кино можно увидеть только на фестивалях. Интерес к нему вместе с волной социальных ожиданий канул в Лету.
В кинотеатрах его, как правило, нет. Потому что не показывают. Есть, конечно, исключения, когда в Хабаровск прокатчик наряду со «Звёздными войнами» и «Властелинами колец» завозит доккино. Прицепом. И прокатчика понять можно: лучше «Войн» и «Колец» кассу сегодня никакой другой фильм не сделает. А вот идея просто показать документальный фильм выглядит абсурдной.
С телевидением свои проблемы. Неумолимые слова «формат канала» и рейтинг отсекают многие работы. Андрей Шемякин, автор и ведущий «Документального экрана» на телеканале «Культура» — единственной на сегодняшний день передачи, посвящённой жанру, комментирует ситуацию без оптимизма: «Канал внедряет собственную модель неигрового кино — документальную реконструкцию на грани игрового кино... Нам говорят: «Снимайте только так и никак иначе, если хотите быть на этом канале. Зовём вас как людей, которые могут выполнить именно этот заказ, а иначе вы не профессионалы». Но это модель телевизионного документального кино, в которую не каждый сможет и, главное, захочет вписаться». В такой ситуации документалистам остаётся одно — играть, а отрасли продолжать осваивать новые капиталовложения. Согласно данным отчёта Союза кинематографистов РФ, на конкурс этого года было представлено 894 творческих заявки в надежде на финансирование. В 2004 году на кино выделили 330 млн. 27 тыс. рублей (в 2003 году — 193 млн. 136 тыс.). 18% этой суммы — на неигровое кино, 1,5 млн. рублей из которых «ушли» на проведение организационно-деятельностной игры с режиссёрами-документалистами.
Чтобы определиться с судьбой неигрового кино на ближайшее десятилетие, Союз кинематографистов пригласил главного игротехника страны — Петра Щедровицкого, консультировавшего немало политиков, экономистов, деятелей культуры. «Мы хотим сыграть в «это» и увидеть нетривиальную проблему», — сказал Щедровицкий и на четыре дня собрал представителей разных структур, прямо или косвенно связанных с неигровым кино, и заставил их сформулировать проблему. Результаты мозгового штурма будут преданы огласке на Пленуме СК России, который состоится в марте-апреле с.г., после чего будут переданы в соответствующие организации для внедрения в практику.
Игра. День первый. Единства в рядах игроков нет. Одни живут в ожидании госфинансирования и продюсерской помощи, другие сами себе продюсеры и спонсоры. У всех — авторов, СК, телевизионщиков, прокатчиков — своё представление о том, каким должно быть документальное кино. Методолог Щедровицкий просит поставить задачи и обозначить три препятствия, мешающие их решению. Не получается. Из эмоционального потока вычленяется: «Дело не в том, что мы не можем выразить то, чего хотим. Дело в том, что наши интересы противоречат друг другу».
День второй. «Наше многостаночничество не от хорошей жизни».
День третий. «Нам говорят: «Придумайте инструмент, покажите с его помощью, как вы хотите изменить ситуацию». Но это не наша задача, а работа тех, кто снабжает управленческий аппарат соответствующими рекомендациями».
День четвёртый. «Мы обязаны находить консенсус, для того чтобы сообщество не развалилось окончательно».
Вместо выводов и рекомендаций. Пётр Щедровицкий — газете «Версия»:
— Ко мне обратились с просьбой помочь разработать концепцию госполитики по отношению к неигровому кинематографу, я с удовольствием откликнулся, потому что всегда считал, что документальное кино — одна из опорных структур экранной культуры в целом. Сегодня интересно наблюдать, как государство самоопределяется по отношению к этому искусству. Любая эпоха перемен создаёт феномен высокой восприимчивости сознания.
Сейчас телевидение вводит новый формат, который использует материал документального кино как один из составных моментов телепрограмм. Появились мультиплексные кинотеатры и возможность проката неигровых лент. Выход на зрителя принесёт деньги и начнёт происходить окупаемость самой работы.
Если мы говорим о продюсерстве фильма, почему не говорим о продюсерстве отрасли? Сам Бог велел людям, которые умеют это делать в отношении фильмов, попробовать это в отношении корпоративного цеха в целом.
Когда сообщество обращается к государству и просит сказать, что сегодня может стать предметом хроники, это некий самообман. Потому что государство не ответит на этот вопрос. Для ответа нужны выверенная идеология, чётко расставленные акценты значимости, а ничего этого нет. Поэтому, может быть, само сообщество решит. У меня есть чёткое понимание того, что 95% всех конфликтов разрешится, если отрасль начнёт развиваться. Если стоять на месте: небольшой пирог — госбюджет, небольшое число программ на ТВ, которые показывают кино, естественно, возникают конфликты.
— Ваш метод применим ко всем видам человеческой деятельности?
— Он создавался как метод решения проблем в условиях неполной информации коллективного действия. Помните известную притчу про слепых, которые щупали слона за разные места и говорили каждый о своём? Так и в жизни. У каждого из нас есть опыт, и с этой точки зрения он видит ситуацию. Сегодня одна из ключевых проблем в мире — поиск новых языков. Метафора вавилонского столпотворения преследует человечество на протяжении всего земного существования. Если люди говорят на разных языках, договориться они не могут. Конфликт является закономерным следствием. Кинематограф прежде всего создает новый язык. Этот язык понятен любому человеку, даже если видеоматериал сделан представителем другой культуры. Кино может стать медиумом, который связывает разные человеческие группы и популяции. Уже одно это делает профессию важной и значимой: создание визуального языка, который может быть понятен представителям разных культур и этносов, — это миссия.
19.02.2005
|
